Читая дневник, приходишь к мысли, что Пришвину везло на проводников. Так, в трехдневной поездке в долину реки Жарма его сопровождал Исаак Инотов, который был проводником  у англичан рудоискателей, служил у  купца-горнопромышленника Попова, ездил в Петербург. Писатель не скрывает радости. С ним едет человек, которого можно обо всем спрашивать, названия сопок, долин, обычаи кочевников, записывать казахские названия деревьев, кустарников, диких животных и пр.

Где бы и с кем бы ни были беседы писателя, с чиновниками Каркаралинска, в юрте за чашкой чая и при случайной встрече в пути – всюду он интересуется круторогими красавицами-архарами. А намечаемая поездка в Кызылтау, охота на архаров все откладывалась. Писатель тревожится: "Моя трагедия – всё замерзнет, и я не увижу…"

К охоте на архаров готовились несколько дней. Роза Львов­на готовила провизию, "пекла тукачи". Лазарь Исаевич приготовил патроны, ружья, позаботился о  лошадях. Наконец, сборы закончились и "узун-кулак" -  степной телеграф возвестил по степи о вы­езде на охоту важных лиц: секретаря уездного съезда Чанчикова, петербургского писателя Пришвина, "фабриканта фруктовых вод"­ Дебогана. К экспедиции присоединился знаменитый охотник Кали -  ­"поставщик зверей  для известной в Сибири Верещагиной, снабжавшей Гамбургский зоологический сад". Стали присоединяться любители охоты среди казахов.

Особенно полезной и приятной для писателя было знакомство с мергеном Кали. Много строк дневника посвящены  этому охотнику, они проникнуты удивлением и глубоким уважением к его природному таланту. Уже на третий день пребывания в Каркаралинске в беседе с добряком-охотником, секретарем уездного съезда Дмитрием  Ивановичем Чанчиковым, писатель впервые услышал  имя Кали.

«Убьем, непременно убьем архара,- убеждает его Чанчиков, - а если не  убьем, то Кали убьет».

Потянулись дни поиска, ожиданий, надежд с ночевками у костра под звёздным покровом неба, на летовках кочевников.

Михаил Пришвин был неутомимым, страстным охотником и многие его произведения стали результатом охотничьих скитаний. Охота была для него средством общения с природой, или, как он любил говорить, средством "вживания" в неё. И в этот раз писатель пристально всматривается в природу этого степного края, записывает рассказы об охоте на медведя, встречах с волками, особенности охоты с соколом и ястребом.

Место охоты: безлюдные горы Кызылтау, в несколько де­сятков километров  юго-западнее Каркаралинска. Здесь часто пасут­ся небольшие стада архаров. В пути воображение Михаила Пришвина рисует мифические картины природы: "Синие горы похожи на палат­ки великанов, кочующих в этих степях". Его привлекает всё, - и порядок сборки юрты, и меткие изречения Токмета, и Ветр Ива­нович, который очень напоминает легендарно известного Тартарена из Тараскона, и незлые шутки охотника Кали над Ветром Ивановичем.

«13 сентября. Морозное снежное утро. Озеро с множеством уток. Кали ползет, как кошка. Кали объезжает озеро. Гонит уток. Утки пролетели над тем местом. Где сидел Дмитрий Иванович…»

Раннее утро… Охотники идут по крутым склонам скал.

«Такая прозрачная осенняя тишина в этих предгорьях Ал­тая и Тарбагатая, тут, может быть, не ступала нога человека… А там вон, внизу, в ясной долине из-за черного камня показыва­ется живое существо, за ним другое, третье… Мы насчитываем их девять.

- Кульджа есть! - шепчет мне Кали.

Кульджа - название самца. Есть кокпеккульджа, большой трехлетний самец, и еще бывает лучший, самый большой, актамак  (белогорлый)…». -  поясняет писатель.

Кали и Пришвин осторожно спускаются вниз, стараясь не обсыпать камни, не вызвать шума. Архары в эти утренние часы очень чутки, и можно легко спугнуть их. Стадо уже в полтораста шагов, а кульджа - еще ближе.

Писатель залюбовался этими красивыми животными. Он не может стрелять в них, «мушка танцует». Пусть стреляет Хали, но тот дожидается, когда будет стрелять гость: Хали уже много убил архаров.

Выстрел…Всё брызнуло, кульджа бежит к охотникам, и падает вблизи. Стадо убегает. После выстрела Хали еще один    баран остался внизу неподвижным.

«Скрепя сердце, я поглядел на красивую самку  с насквозь

пробитой шеей.  Так описывает писатель в очерке "Архары" охоту на них.

Однако,  в дневнике он иначе описывает картину уничтоже­ния гордых животных, глубже раскрывает свои чувства.

"Архары на скалах за деревьями. Смотрю, вижу склонив­шуюся голову и темные точки. Группа киргиз с ружьями на конях… Выстрел. Мечется коричневое, бежит, падает. Еще выстрел. Под ногой выстрел эхом отдался.

Едем, держит за рога… Кровь из бока, насквозь пуля… голова, глаза, такие глаза, так и остались горды, и какая посад­ка головы. Радость охотников. Дмитрий Иванович: "Славные окорока. Сытые… Молоко бежит". Освежевали, развесили туши. Голова так и осталась такой же. Мое скверное настроение от вида убитого жи­вотного.

Писатель ещё не раз в дневнике возвращается к охоте, убитым архарам. "Живут эти звери такой чистой жизнью, никому не обязаны… какие грациозные головы, какие чудесные глаза… Это жертва для моей работы. И сомнение, что ценнее, жизнь этого прекрасного животного или моё описание…"

Под вечер ездили ставить сеть на беркутов. Смотрел на ар­харов. Горы с дырками. Дикое место с башнями и уснувшими дворца­ми".

Читая дневник путешествия Михаила Пришвина, приходишь к мысли, что ему повезло на проводников. В трёхдневной поездке в долину реки Жарлы его сопровождал Исаак Инотов, который служил у горнозаводчиков Поповых, был проводником у рудознатцев англичан. Это был человек, которого можно спрашивать обо всём, что видит  глаз: названия сопок, урочищ, деревьев, кустарников, обычаи кочевников и пр.

Писатель записывает  рассказы Чанчикова о мергене Кали.  "… Раз увидел у озера гусей, ползти нельзя. Что делать? Кали взял корову и из-за коровы всех перестрелял".

"… А раз Кали стал на вершине горы и завыл по волчьи, и со всех сторон стали сбегаться волки… Если ему нужно будет мышь позвать, он и по мышиному может. Крадётся как кошка, этим живёт…"

«Я не ориентируюсь в местности – Кали сразу…» - записывает писатель в дневнике.

Во время совместной охоты на архаров русский писатель Пришвин и казахский охотник Кали не только близко познакомились, но и подружились. Пришвин в дневнике отмечает не только наблюдательность, трудолюбие, ловкость охотника, но и его природный юмор, душевную доброту "Красноречие принадлежит всем, дело рук охотника пополам", "В вареной воде (чае) есть особая сила духа" – эти народные пословицы записаны Пришвиным со слов Кали. О взаимных симпатиях мергена Кали и писателя Пришвина говорит следующий факт. В день отъезда писателя из Каркаралинска попрощаться приехал и Кали. И писатель в дневнике отметил: "За городом  встречает Кали… что-то лепечет, смущён…"